Земли Ижевска между строк

Система или сбой?

Когда в Ижевске возбуждается уголовное дело сразу против бывшего мэра Олега Бекмеметьева, экс-прокурора Николая Пушина и предпринимателя Олега Бушмакина, кажется, будто система наконец-то заработала: обнаружила злоупотребления, обозначила виновных, начала очищение. Но реальность устроена тоньше. Связанные с Бушмакиным структуры продолжают осваивать городскую землю: фирма «Этаж», оформленная на Алексея Мартюшева, действует как ни в чем не бывало. А Мартюшев, как выяснилось в деле о банкротстве Сергея Повышева, связан с Еленой Третьяковой — совладелицей компании «Ресурс», где бенефициаром считается все тот же Бушмакин.

Это не сбой. Это технология. Уголовное дело становится не концом схемы, а способом ее перенастройки: одни игроки уходят, другие получают передышку, но структура доступа к городской собственности остается на месте. Скандал — не катастрофа, а элемент управления. Если не смотреть на фигурантов, а на устойчивые связи между девелоперами, чиновниками и правоохранителями, становится ясно: в Ижевске земля распределяется не законами, а связями. И уголовное преследование здесь — не тормоз, а инструмент.

Формулы сокрытия

Публичный язык не замечает этой устойчивости. В официальных заявлениях все выглядит как набор отдельных происшествий: сделка, суд, арест. Термины — «незаконное отчуждение», «злоупотребление полномочиями», «фиктивное банкротство» — делают происходящее управляемым и локальным. Каждое дело подается как уникальный случай, хотя большинство историй разворачиваются по одной и той же схеме.

Информационные поводы строятся вокруг персонажей: внимание приковано к должностям, родственникам, знакомым. Каждому вменяется своя «роль», но ни одна из них не объясняет, как так получается, что городская земля переходит из рук в руки сквозь фильтры судов, уголовных дел и арестов — и все же стабильно оказывается у тех, кто умеет правильно подать заявление, обанкротить нужного человека или выкупить долг.

Разговоры в кулуарах более откровенны. Там все объясняется «договорами», «влиятельными покровителями» и «нормальной практикой». Слова «инвестор» и «наведение порядка» используются как дипломатические коды: они позволяют узаконить участие в схеме, не произнося вслух ее сути. Официальная и неофициальная речь сходятся в одном: все это — часть жизни, к которой просто нужно «подстроиться».

Язык подмены

Такой язык — не случайность и не риторическая ошибка. Он возник как ответ на необходимость придать легитимность вещам, которые по сути всегда были договорными. С начала новой России муниципальная земля стала одновременно и дефицитом, и источником капитала. Но ее нельзя было распределять открыто — слишком много интересов пересекалось, слишком велика была цена ошибки. Поэтому возникла особая лексика: формально юридическая, но по сути эвфемистическая.

Инструменты, с помощью которых происходило перераспределение, оформлялись через законы, решения комитетов, судебные процедуры. Но за ними стояло другое — неформальное знание о том, «кто за кем стоит» и «кому можно доверять». Именно эта двойственность — юридическая упаковка и неформальное содержание — породила язык, в котором сегодня говорят о земле в Ижевске. Он позволяет говорить о частном интересе как о «развитии территории», о переделе собственности — как о «восстановлении справедливости», о контроле над ресурсами — как об «эффективной управленческой модели».

Такой дискурс удобен: он сохраняет видимость законности, не мешая перераспределению. Он позволяет институтам — от мэрии до арбитража — участвовать в процессе, не называя его настоящим именем. И именно потому он так стабилен: в нем каждый на своем месте, и каждый может сказать, что просто выполняет свои обязанности.

Земля как замкнутая система

На бумаге — все корректно: аренда, уступка, банкротство. Но за чередой легальных процедур прячется структура, в которой городская земля передается по замкнутому контуру аффилированных лиц — без открытого рынка, без конкуренции, без участия города как сообщества.

ООО «Этаж», оформленное на Алексея Мартюшева, выкупает права аренды на участки в Ижевске. Это движение происходит параллельно и независимо от другой схемы: банкротства предпринимателя Сергея Повышева (дело № А71-8480/2021, Арбитражный суд Удмуртской Республики). В этом банкротстве на сцену выходит Елена Третьякова, совладелица ООО «Ресурс» — именно она выкупает права требования к Повышеву, возможно, чтобы получить контроль над имуществом. «Ресурс», связанный с Олегом Бушмакиным, распоряжается участками, которые «Этаж» берет в аренду. 

Исключение как принцип

Но важнее другое: в рамках дела Повышева суд признает недействительными сделки по продаже земли, заключенные с добросовестными покупателями. Формально — из-за нарушений, связанных с моментом отчуждения. Фактически — это позволяет вернуть участки обратно в конкурсную массу и вывести их через связанные структуры. Добросовестные покупатели, действовавшие на открытом рынке, просто выключаются из системы: они теряют участки, деньги, а вместе с этим и шанс участвовать в дальнейшем распределении городской земли.

Суд как сопровождение

Арбитражный управляющий, увидев масштаб происходящего, пытается оспорить банкротство как фиктивное и преднамеренное. Но в тот момент долги уже перераспределены, решения приняты, и активы возвращены под контроль. Параллельно в Первомайском районном суде Ижевска идет уголовное разбирательство (дело № 1-72/2025), касающееся тех же участков. Но уголовный процесс не прерывает схему — он лишь сопровождает ее, как будто оформляет уже состоявшееся.

Об этой системе не пишут в документах. Ее нельзя найти в одном деле или контракте. Но она работает устойчиво: через правовые механизмы, подконтрольных кредиторов, согласованные действия арендаторов и конкурсных управляющих. И пока обсуждение ограничено рамками «злоупотреблений» и «фигурантов», ключевой вопрос так и остается не заданным: кто в Ижевске на самом деле управляет землей — и почему мы называем это законной процедурой.

Архитектура допуска

Все это могло бы быть просто историей о хитроумной юридической конструкции — если бы не масштаб и повторяемость. Речь не о сбое, а о норме, в которой публичное выдавливается частным, а формальная законность служит щитом от любых попыток вмешательства. Пока горожане спорят о благоустройстве, сотни участков проходят через цепочки «аренд — банкротств — уступок», невидимые за гладкими формулировками судебных решений.

Можно было бы спросить: где был муниципалитет, когда земля уходила «Этажу», зарегистрированному в Пермском крае? Почему арбитраж отзывал сделки добросовестных покупателей в деле Повышева? Но эти вопросы предполагают наличие единого центра принятия решений. А происходящее в Ижевске показывает: управляют не столько конкретные фигуры, сколько воспроизводимая архитектура — юридически безупречная, фактически вне контроля.

Никакое «гражданское участие» здесь не предусмотрено. Ни на одной стадии — ни аренды, ни торгов, ни банкротства — не существует механизма, через который интерес города мог бы быть представлен или защищен. Все устроено так, чтобы исключить саму возможность вмешательства. Мы имеем дело не с преступлением, а с системой допуска: доступ к земле, к закону, к последствиям получают те, кто знает, как работает этот язык.

И все, что мы видим — это лишь верхушка этой архитектуры. Судебные дела, конфликты кредиторов, аренды и уступки — это только внешние проявления. Без дальнейшего расследования невозможно понять, кто в Ижевске на самом деле распоряжается землей, законом и последствиями. В этом и состоит главная неопределенность: не в том, кто виноват, а в том, кто вообще имеет право решать, как выглядит город.

Михаил Фуков

Другие материалы рубрики