«Арбитраж, которого не случилось: как контракт с керамикой завел стороны в тупик»

Суд отказался рассматривать иск о долге на 39 миллионов рублей — не из-за недостатка доказательств, а из-за договора, заключённого двумя компаниями ещё в 2022 году. В его глубине — арбитражная оговорка, отсылающая спор к Международному арбитражному суду ICC. Однако с тех пор многое изменилось: санкции, закрытые офисы, невозможность валютных переводов. Истец настаивал: выполнить условия оговорки теперь невозможно. Но суды — сначала Арбитражный суд Свердловской области, а затем апелляция в Перми — решили иначе. В центре истории: столкновение формального права и изменившейся реальности международного арбитража​​.

«Мы не можем туда обратиться»: крик в пустоту юридического вакуума

«Мы не можем туда обратиться» — с этим заявлением юрист ООО «Юридическое агентство „Балталекс“» Чернуха А.И. обратился в суд. По его словам, доступ к арбитражному суду при Международной торговой палате в условиях санкций и закрытости организаций невозможен. Однако суд услышал другое: «Вы обязаны туда обратиться». Суть спора — поставка гибкой керамики на десятки миллионов рублей, оформленная в договоре № 1 от 07.01.2022 между Dema Baarn B.V. (правопреемником которого выступает «Балталекс») и ООО «Гибкая керамика Фоми». В контракте содержалась типовая арбитражная оговорка ICC: три арбитра, разбирательство на русском языке, место — Москва.

Ответчик, заметив эту оговорку, не стал спорить по существу. Он заявил: «Арбитражная оговорка действует — суд общей юрисдикции не уполномочен». И попросил оставить иск без рассмотрения. Истец возразил. На заседаниях 14 ноября и позже в апелляции в Перми, он приводил множество доводов: неработающий сайт, отсутствие офиса ICC в России, недействующие контактные адреса, невозможность произвести валютные платежи. Он даже представил письмо за подписью председателя российской Арбитражной комиссии ICC, где прямо сказано: «Комиссия не обладает полномочиями на ведение разбирательств».

Но суд предпочёл держаться формы. Он отметил: в регламенте ICC указано, что место арбитража и фактическое проведение слушаний — разные вещи. Слушания могут проходить где угодно, арбитраж — всё равно «в Москве». А сама оговорка — стандартная, рекомендованная, и ничто не мешает её исполнению. Так аргументы истца о невозможности стали, по сути, его виной.

Как всё начиналось: простой договор, большая сумма и одна оговорка

Изначально дело выглядело типичным для арбитражной практики: долг по договору поставки. Истец, ООО «Юридическое агентство „Балталекс“», выступающее правопреемником нидерландской компании Dema Baarn B.V., подал иск к российскому ООО «Гибкая керамика Фоми» о взыскании 39 341 236 рублей. Основание — невыполнение обязательств по контракту от 07.01.2022 на поставку гибкой керамики Phomi на условиях Incoterms® (EXW Китай).

Договор предусматривал поставку из Китая и включал стандартные условия международной торговли, в том числе арбитражную оговорку ICC: рассмотрение споров в соответствии с регламентом Международной торговой палаты (ICC), с местом арбитража — Москва, на русском языке и с участием трёх арбитров. В момент подписания эта формулировка казалась формальностью — юридическим щитом, но не преградой. Однако в условиях санкций и политической напряжённости она превратилась в капкан.

Ответчик использовал эту оговорку как инструмент защиты: в своих первых возражениях по существу он сразу заявил о невозможности рассмотрения дела в арбитражном суде России — мол, это исключительная компетенция третейского разбирательства ICC. Арбитражный суд Свердловской области признал это заявление своевременным и оставил иск без рассмотрения. Истец подал апелляционную жалобу, настаивая, что условия оговорки теперь невыполнимы: нет возможности обращения, нет представительства ICC в РФ, и даже расчёты с ICC невозможны из-за валютных ограничений. Но суд апелляционной инстанции в Перми подтвердил позицию первой инстанции.

Когда форма побеждает суть: ходатайства, возражения и судебный манёвр

Ход процесса быстро приобрёл форму, в которой сам предмет спора — задолженность по поставке — отошёл на второй план. Всё внимание сосредоточилось на правовом механизме разрешения спора. Представитель ответчика ООО «Гибкая керамика Фоми» Д.В. Бектяскин, вооружившись арбитражной оговоркой, на предварительном заседании 2 октября 2024 года подал ходатайство об оставлении иска без рассмотрения. Аргументация была выстроена строго по букве закона: пункт 5 части 1 статьи 148 АПК РФ — наличие арбитражного соглашения между сторонами, заявленного своевременно.

Истец не стал отрицать сам факт арбитражной оговорки. Вместо этого он взялся доказывать невозможность её исполнения. Были собраны и приобщены к делу доказательства: скриншоты с сайта ICC, показывающие отсутствие офиса в России, письменные запросы в адрес ICC Russia, отсутствие ответа по существу, а затем и официальное письмо от председателя Арбитражной комиссии ICC Russia Н.Г. Вилковой, где прямо указано, что эта структура не рассматривает споры по Регламенту ICC. В апелляции Чернуха А.И. подчеркнул: устные и письменные попытки связаться с ICC не дали результата, арбитражная комиссия неактивна, провести платёж невозможно из-за валютных ограничений. Он говорил о «фактической невозможности реализации права на защиту», настаивая на том, что ссылки на теоретическую исполнимость игнорируют реальную обстановку.

Суд, однако, оставался в рамках формального подхода. Он принял заключение специалиста, представленного ответчиком, в котором арбитражная оговорка признавалась действующей и применимой. Слушания в ICC, утверждалось в документе, могут проходить в любом месте, а отсутствие офиса не препятствует функционированию арбитража. Так спор перешёл в плоскость, где каждый довод истца о невозможности превращался в контраргумент о юридической допустимости.

Буква против духа: может ли право быть недоступным?

Арбитражная оговорка, включённая в договор поставки, на первый взгляд представлялась формальной — стандартной ссылкой на Международный арбитражный суд ICC, с местом арбитража в Москве и применением российского права. Но именно она стала ключом к тому, что дело не было рассмотрено по существу. Суд увидел в этой оговорке обязательство сторон передавать спор на рассмотрение третейского суда, если одна из сторон заявит соответствующее возражение до подачи первого заявления по сути.

Истец не отрицал наличие этой оговорки, но доказывал: она стала невыполнимой. Суть его позиции — ICC на практике не функционирует на территории России. Аргументы подкреплялись конкретикой: официальный сайт ICC Russia не работает должным образом, офис отсутствует, получить ответ от секретариата невозможно. Более того, председатель Арбитражной комиссии ICC Russia официально подтвердил, что комиссия не ведёт споры по регламенту ICC. Истец представил и данные о невозможности валютных переводов в адрес ICC, которые требуются для оплаты арбитражных сборов.

Тем не менее, суд указал: арбитражная оговорка не требует физического присутствия ICC в России. Согласно Регламенту ICC, «место арбитража» определяет применимое процессуальное право, а сами слушания могут проводиться где угодно. Это — устоявшийся международный стандарт. Арбитраж функционирует дистанционно, а его процесс обеспечивается не столько инфраструктурой, сколько согласованной процедурой.

Судья отметил, что арбитражная оговорка соответствует международной практике, рекомендована ICC и не нарушает российских законов. Никаких доказательств того, что оговорка недействительна или не может быть исполнена, суд не усмотрел. Даже заявление о том, что в условиях санкций невозможно произвести оплату, не было подтверждено документально. Ссылки на экономическую и политическую изоляцию были признаны недостаточными. Формально — право работает. А вот может ли оно быть реализовано — для суда вопрос вторичный.

Последний аргумент: апелляция как зеркало невозможности

После отказа Арбитражного суда Свердловской области (Дело А60-49371/2024) истец подал апелляционную жалобу в Семнадцатый арбитражный апелляционный суд (Дело 17АП-215/2025). ООО «Юридическое агентство „Балталекс“» не смирилось с тем, что дело оставили без рассмотрения, и настаивало: оговорка ICC не может применяться в текущих условиях. Апелляционная жалоба сопровождалась дополнительными пояснениями и новыми доказательствами, включая переписку с представителями ICC Russia, из которой следовало, что арбитражная комиссия в России не уполномочена рассматривать споры по регламенту ICC.

На заседании, прошедшем в режиме веб-конференции, Чернуха А.И. вновь подчеркнул: формальное существование арбитражной оговорки не должно заслонять реальную невозможность её применения. Истец ссылался на положения статьи 248.1 АПК РФ, санкционные ограничения, отсутствие банковской возможности перевести средства за границу в адрес ICC и невозможность взаимодействовать с арбитражом, подконтрольным юрисдикции, официально признанной недружественной.

Однако суд апелляционной инстанции придерживался того же подхода, что и первая инстанция. Он сослался на то, что место арбитража — Москва — выбрано сторонами и что это определяет лишь юридическую рамку, а не физическое расположение трибунала. Суд указал: истец не предоставил официального подтверждения прекращения работы ICC в России или невозможности уплаты арбитражных расходов. Также не было представлено доказательств существования ограничений, запрещающих администрирование споров ICC между российскими субъектами.

Интересно, что суд дал правовую оценку договору цессии, на основании которого истец выступал правопреемником. Он усмотрел в нём признаки возможного злоупотребления правом: уступка могла быть направлена на то, чтобы обойти ограничительные меры и искусственно сформировать невозможность арбитража. В результате жалоба была отклонена. Суд сохранил в силе определение первой инстанции, оставив спор на откуп международному арбитражу, которого, по утверждению истца, в России просто не существует.

Решение без рассмотрения: суд остался верен тексту, а не контексту

Постановлением от 6 февраля 2025 года Семнадцатый арбитражный апелляционный суд окончательно подтвердил решение первой инстанции: иск ООО «Юридическое агентство „Балталекс“» оставить без рассмотрения. Основанием вновь стало наличие действующей арбитражной оговорки, которой, по мнению суда, стороны обязаны следовать. Суд подчеркнул: ни санкции, ни отсутствие у ICC в России физического офиса, ни валютные ограничения не могут служить достаточным основанием для игнорирования соглашения между сторонами.

Кроме того, суд напомнил: «место арбитража» (в данном случае — Москва) не означает территориальной привязки слушаний. Состав арбитража может проводить заседания в любой юрисдикции, а применимым будет российское процессуальное право. Этот подход вытекает из международной арбитражной практики и принципа автономии арбитражного соглашения. Аргумент истца о невозможности уплаты сборов в иностранной валюте был признан не подтверждённым доказательно.

Любопытно, что апелляционный суд дал дополнительную правовую оценку договору цессии от 14.06.2024, на основании которого «Балталекс» действовал в деле. Суд счёл, что уступка прав требования могла быть использована для обхода санкционных ограничений, поскольку условия цессии предусматривали оплату бывшему иностранному правообладателю (компании из ЕС) в валюте через российскую компанию. Это, по мнению суда, «представляет собой злоупотребление правом», что усилило отказ в судебной защите истцу.

Решение апелляционного суда может быть обжаловано в Арбитражный суд Уральского округа, однако уже теперь ясно: российские арбитражные суды формируют практику, в которой даже в условиях внешнеполитической изоляции приоритет отдаётся строгости контрактной дисциплины, а не прагматике исполнения. Стороны, выбравшие ICC, должны идти именно туда — даже если путь в этот суд напоминает замкнутый круг.

Юридический парадокс: когда право есть, но дороги к нему — нет

Этот спор стал иллюстрацией нового ландшафта международной юридической практики, где формально действующие нормы могут вступать в острое противоречие с политической и экономической реальностью. Суды продемонстрировали приверженность букве закона и контрактной логике: если арбитражная оговорка есть — исполняй. Но вопрос остался открытым: что делать, если арбитраж недоступен технически и геополитически? В ситуации, где юридическая конструкция не учитывает ограничения времени, исполнение права становится вопросом интерпретации, а не только закона.

Александр Шерпович